Теперь я попытаюсь, отправляясь от предложенной выше модели, рассмотреть в самом общем виде историю человеческого духа и связанную с ней историю общества, анализируя, как та или иная направленность духа изменяла посредством выше рассмотренных связей качество жизни и влияла на общественные процессы и судьбу человечества.
У первобытных племен привязанность к членам племени была душевной, к конкретным зримым людям, к тому же родственникам. Она поддерживалась также необходимостью взаимодействия и взаимо защиты: сегодня я помог тебе или спас, завтра ты меня, - но не сводилась, конечно, только к кооперации. Сила душевных привязанностей, как мы знаем, даже у животных может превосходить инстинкт жизни, тем более такое должно было встречаться у первобытных племен (Горьковский Данко - подтверждение хоть не научное, но яркое). По мере разрастания племен эта привязанность все более одухотворялась. Она уже была не к конкретным и знакомым людям, а к абстрактному понятию "людей племени", т. е. к своему народу. Это уже дух.
Другой путь развития духовности - через религию. Изначально страх заставлял людей поклоняться силам природы с целью задобрить их, избежать наказания и вымолить себе лучшую судьбу. Это было корыстное поклонение, даже в случаях, когда во имя коллективной корысти приносился в жертву богам человек. Однако из благодарности богам за якобы оказанные ими благодеяния, рождалась приязнь, которая в силу абстрактности объекта являлась уже зачатком духовности.
Рассмотрим, что давала людям эта ранняя духовность (на племенном этапе) и как она отражалась на общественных процессах. Нет сомнения, что она повышала качество жизни соответствующих племен не только за счет удовлетворения самих душевно-духовных запросов, и улучшения общения, но и за счет улучшения столь жизненно важной тогда кооперации членов племени, надежности ее. А она важна была для самого выживания, не говоря уже о физиологических потребностях. Что касается ранней религиозной духовности, то вера в языческих богов, помимо того, что делала жизнь людей красочнее и способствовала развитию искусства, которое в свою очередь обогащало дух, делала также людей психически более устойчивыми, т. к. помогала переносить несчастья, благодаря вере в помощь богов.
Ущемление индивидуальной свободы, которое непременно вызывается душевностью и духовностью, со стороны ранней не религиозной духовности было пренебрежимым. Дело в том, что соответствующие свободы и так были сильно ущемлены в те времена суровыми внешними обстоятельствами, борьбой за жизнь со стихиями, с дикими зверями, с другими племенами. Во имя выживания человек должен был принимать племенной образ жизни вместе со всеми его ограничениями и то, что он испытывал к членам своего племени душевную или духовную приязнь, не только не ограничивало его свобод дополнительно, оно лишь психологически облегчало ему примирение с теми несвободами, которые так или иначе он должен был терпеть. Другое дело ограничения на свободу, вызываемые ранней религиозной духовностью. Они всегда были дополнительны по сравнению с ограничениями, вызванными племенным образом жизни и внешними обстоятельствами. Степень их зависела от характера культа. Жертвоприношения потому и называются жертвоприношениями, что при этом люди чем-то жертвовали богам. Если это была пища, то это была жертва материей, если живой человек, то для последнего это была жертва и свободой и животом. Кроме жертвоприношений бывали и всякие другие культовые ограничения, знаменитые табу. И все же надо полагать, что в те суровые времена даже такие дополнения к ограничениям на свободу были несущественными в сравнении с объективно существующими природными (смерть отдельного человека была тогда еще не "биг дил" и табу были мелочь в сравнений с ограничениями внешней опасностью). Так что можно предположить, что в балансе качества жизни и ранняя религиозная духовность приносила положительный результат.
Что касается влияния на общественные процессы, то племена с большей душевностью и духовностью были при прочих равных (как всегда "при прочих равных") более жизнестойкими, побеждали и выживали. Выживание же было в те времена содержанием общественного процесса.
Следующий этап развития духовности был связан с влиянием организации. В межплеменной борьбе и борьбе с природой решающим фактором в те времена оказался отнюдь не душевно-духовный, который, конечно, тоже играл роль при прочих равных, а фактор организации. Наиболее эффективной организацией для зарождающихся народов в тех условиях и на долгие века оказалась монархия и вообще тоталитарный строй. Они же и оформили развитие соответствующей духовности. Монархии и прочих названий деспотии жестоко ограничивали существеннейшие свободы человека и для огромного количества людей означали и снижение материального уровня по сравнению с племенным образом жизни. О таких вещах, как достоинство, честь, справедливость, равенство и говорить не приходится. В чем монархии да улучшили качество жизни по сравнению с племенным строем - это, выражаясь современным суконным языком, в деле страхования жизни. Т. е. безопасность жизни несравненно возросла, конечно. Первобытные племена больно уж успешно истребляли друг друга (что известно и из истории американских индейцев и африканских племен), да и в борьбе с природой были не слишком сильны. Деспотии покончили с племенной враждой, не говоря о диких зверях. Улучшили ли деспотии качество жизни в целом по сравнению с первобытно общинным строем, вопрос не столько сложный, сколько несущественный на сегодня, посему я его рассматривать не буду. Что касается монархической духовности, то она, конечно, улучшала качество жизни... при прочих равных. Если уж надо было терпеть монархию, так лучше было верить в то, что она наилучший строй и любить монарха. О том, чего стоит соответствующее монархическое духовное наполнение, можно судить по тому, что даже в период свержения монархий, были их истинные сторонники, причем не только из числа правящих классов, которые сражались за них не на живот, а на смерть. Что касается влияния этого духа на общественный процесс, то он укреплял монархию.
К концу эпохи развития духа, которую можно назвать монархической или деспотической, возникает такое интересное и важное для человеческой цивилизации явление духа и организации, как античная демократия и связанная с ней культура. Оговорюсь, что под концом эпохи монархического духа я не имею в виду конец монархий и деспотий в мире (они еще и сегодня не кончились). Я имею в виду конец исключительного доминантного господства этого духа и появление сравнимых ему по мощи духа и идей, которые к тому же со времен своего появления определили в значительной степени развитие человеческой цивилизации явилась античная демократия.
Появилась ли античная демократия вследствие естественного развития одной из форм организации общества, конкурировавшей с другими и выстоявшей, а уж затем породившей соответствующий дух, или возникновению организации предшествовали идея и разгорание духа, я не могу сказать по недостаточности известного мне исторического материала. И то и другое в принципе возможно. Демократическая форма управления, хоть и не государствами и народами, так племенами, исторически предшествовала тоталитаризму и деспотии, и первобытнообщинными племенами правили выборные вожди и старейшины. Исторический процесс не протекал единовременно в равном темпе по всему земному шару и в то время, как в Египте уже тысячелетия существовала империя, голубоглазые пелазги бегали по своему Пелопонескому полуострову еще в первобытно общинном состоянии, т. е. с первобытно демократическим управлением. Когда они стали объединяться или разрастаться в народы и строить свои государства, то, естественно, что демократическая форма организации должна была бы быть опробована ими в первую очередь. Однако если учесть, что среди древнегреческих государств были не только демократии,; но и царства, а вокруг так вообще были сплошные царства (или сплошная дичь), то ранним демократиям несомненно приходилось выдерживать борьбу с деспотиями. Деспотия зиждется на том, что она заставляет силой всех работать на общую цель (и дух там играет второстепенную роль). Демократия может быть сильна лишь добровольным желанием граждан служить общему интересу. Добровольным, осознаваемым и эмоционально переживаемым. Но это уже, безусловно, - дух. Так что не выясняя вопроса, что была раньше: курица или яйцо, можно сказать, что с самого начала греческая демократия несла, и тем сильная была, высокий дух, направленный на свободу, равенство, достоинство и ответственность каждого за общую судьбу, те вещи, которые и до сих пор глубоко волнуют многих людей. Насколь высоки были эти идеалы можно судить по тому, что в античной, в частности афинской демократии была манера изгонять из страны людей, избегавших участия в .общенациональных спорах и раздорах, и лишать их гражданства.
Помимо идеалов демократии, древние греки и римляне высоко ценили гармоническое развитие личности, что было также одним из элементов их духовности. Еще одним элементом ее была религия, точнее религии, которые были языческими, как у примитивных народов, однако у греков и римлян они были гораздо богаче по фантазии и красочнее по обрядам. Это богатство фантазии культов, вместе со стремлением к красоте и гармонии дали толчок великому античному искусству, непревзойденному в смысле гармонии и поныне. Оно в свою очередь являлось .объектом преклонения т. е. духа. Если мы добавим к этому еще античную философию, то увидим, что античное общество было необычайно богато духовно. Причем разнообразно богато, т. е. и пробуждало дух в разных направлениях и давало удовлетворение этим разным стремлениям духа, хотя основная направленность как уже сказано, была сама демократия, как форма общественного устройства, вместе с ее идеалами свободы, равенства и достоинства. Это духовное богатство отражалось на жизни каждого гражданина, улучшая ее качество, как за счет непосредственного развития и удовлетворения духовных потребностей, так и благодаря основной направленности античной духовности, которая обеспечивала демократическую форму правления, а та в свою очередь высокое удовлетворение потребностей в свободе, достоинстве и даже материальных потребностей в сравнении с жизнью среднего гражданина соседних деспотий. У нас нет инструментов для измерения качества жизни, но и без них вряд ли кто станет оспаривать, что жизнь среднего афинянина была несравненно лучше жизни среднего египтянина, тех же времен.
Что касается влияния на общественные процессы, то именно высокий дух обеспечил античным демократиям долгую жизнь в море деспотий. Без него они погибли бы при зарождении. Они и так погибли после того, как дух этот завял в выше описанном процессе взаимодействия духа и организации. Но благодаря необычайно высокому изначальному взлету его и ряду реформации и возрождений (например, переносу центра развития в другое место и к другому народу - Рим), античная демократия просуществовала столь долго и дала такие прекрасные плоды, как для тех, кто жил при ней, так и для всего человечества в поколениях.
Существеннейшим, грандиозным скачком в развитии религиозной духовности, а заодно и духовности вообще, явилось возникновение монотеистической религии - иудаизма и ее дальнейшее развитие, в особенности переход к христианству. Я уже сказал выше, что даю здесь картину эволюции человеческого духа в самом крупном масштабе, что с неизбежностью ведет к опусканию многих деталей, которые при другом масштабе рассмотрения были бы вовсе не деталями, а весьма важными моментами, этапами развития и т.п. Я должен лишний раз подчеркнуть это, приступая к рассмотрению Иудаизма и Христианства, из-за того, что обе эти религии разбиты сегодня на множество конфессий с разным толкованием сути своей религии и ее эволюции и очень ревнивы к любым толкованиям, отличающимся от принятых в их конфессии. Предваряя возможную критику со стороны таких оппонентов, позволю себе заявить, что я готов развернуть даваемую мной здесь сжатую картину и обосновать ее.
Монотеистическая религия, в частности иудаизм, передала полномочия всех богов единому и всемогущему и тем необычайно повысила его авторитет. Она дала также единую и стройную картину устройства мира, включая его возникновение и место человека в нем, что способствовало убедительности соответствующей концепции в глазах верующих, а значит устойчивости, крепости духа. Затем она потребовала любви к Богу бескорыстной, не ждущей вознаграждения (Иов, а затем все христианство в целом). И, наконец, авторитетом Бога она потребовала "возлюбить ближнего своего", т. е. сомкнулась с той духовностью, которая складывалась на основе превращения племен в народы и осознания сопричастности всех к общечеловеческой судьбе, освятила ее и подняла на несравненную высоту в системе человеческих ценностей.
Монотеизм в лице иудаизма впервые отнесся к духу, как к потребности человеческой натуры: шесть дней недели он отвел на заботу человека о хлебе насущном и теле своем и один день - субботу, на заботу о душе и духе.
Вообще изначально иудаизм представлял собой высоко гармоничную религию, прекрасно соответствующую природе человека и общества. Кстати, он же сформулировал и весьма близкую к оптимальной мораль и осветил ее авторитетом Бога. На этом этапе влияние иудаизма на качество жизни было исключительно положительным. Прежде всего - благодаря необычайному развитию и углублению духовной потребности, которую осуществила монотеистическая религия и которую она же удовлетворяет для искренне и глубоко верующих людей в степени, которая, очевидно, до сих пор не превзойдена. О глубине и мощи этих духовных привязанностей свидетельствуют те невообразимые преследования и мучения, которые добровольно принимались и выносились ревнителями как иудаизма, так и христианства и ислама, во имя их веры, а также величайшее искусство, вдохновленное этим духом, и прежде всего духом христианства: симфоническая музыка с Бахом и Вивальди, готика, архитектура православных церквей, живопись со всеми мадоннами Рафаэля, Спасами Рублева и Дионисия и т. д. и т. д.
Исключительную роль сыграло и введение и освящение морали, близкой к оптимальной, которая оптимизировала для тех условий часть функции качества жизни, определяемую физиологией и свободой, улучшила качество общения и проч.
Однако эта идиллическая гармония длилась в иудаизме, судя по всему, недолго и вскоре этот высокий и гармоничный дух стал отмирать, обрастая скорлупами толкований, ограничений, предписаний, ритуалов, традиций, инстанций и мицвот и одновременно фанатизироваться. Причиной был вышеописанный процесс взаимодействия организации и духа. Фанатизации иудаизма и происхождению некоторых специфичных форм его омертвления способствовали и внешние обстоятельства: прежде всего его борьба с духом языческой античной культуры, которая началась практически с момента появления иудаизма, и более поздняя борьба с христианством. Причем в обоих случаях иудаизм был в обороне и в обоих случаях борьба духа сопровождалась физической борьбой соответствующих народов за территорию и выживание. Последнее обстоятельство значительно ускорило процесс омертвления и фанатизации иудаизма: представителям культа гораздо легче было настроить свой народ против другого духа, в ситуации, когда носители его были воюющая с евреями сторона (или преследующая их). Поэтому гармония иудаизма нарушилась почти с самого начала введением запретов, сильно ограничивших ряд важных свобод, на которые внешние обстоятельства тогдашней действительности этих ограничений не накладывали: свободы любви, свободы заниматься живописью, спортом и т. д. Эти ограничения, в какой-то степени, были следствием желания отгородиться от противостоящего, воспринимаемого как враждебный, античного духа, который эти свободы высоко ценил и культивировал.
Дальше быстро потек процесс омертвления организацией и к моменту появления христианства дух иудаизма переживал сильнейший упадок. Упадок этот прекрасно описан в христианских Евангелиях, которые являются, конечно, односторонним источником. Однако и история, в том числе и история, поданная в самом Танахе, подтверждают это: причиной падения Второго Храма, случившегося вскоре после зарождения христианства, была "синат ахим", т. е. взаимная ненависть в стане евреев, а в основе ее лежали религиозные распри, само наличие которых свидетельствует о значительной степени подчинения духа организации, и фанатизации его, как следствия этого подчинения.
Сравнивая дух иудаизма с античным по влиянию на качество жизни, следует отметить, что с одной стороны он развил духовные потребности верующих евреев и удовлетворил их в еще большей степени, чем античный сделал то же самое у греков и римлян. Далее, иудаизм освятил мораль в целом и такой ее компонент как справедливость, в частности, причем в жажде справедливости дух иудаизма не знает себе равных ни среди предшествующих, ни среди последующих. (Еврейские пророки и среди них Иеремия, восставший против самого Бога в защиту справедливости). Но с другой стороны, иудаизм не имел той, очень существенной для функции качества жизни, направленности на демократию, свободу и равенство, которую нес античный дух и которая, как уже было сказано, очень способствовала поднятию этого качества не только за счет удовлетворения духовных, но практически и всех прочих потребностей. Это помимо того, что, быстро фанатизировавшись, дух иудаизма и, особенно, порожденная им религиозная организация ущемили ряд существенных свобод верующего еврея в сравнении, скажем, с афинским гражданином.
Что касается влияния на общественные процессы, то тут следует отметить, помимо упомянутой индифирентности иудаизма в отношении формы правления, две его дополнительные направленности: одна на еврейский народ как таковой, другая на его национальную свободу. Первая направленность приводила к тому, что иудаизм при высокой, в общем, степени фанатизма на большей части его истории, не имел никогда ни малейших экспансионистских тенденций, духовных прежде всего, но как следствие и физических, в отличие, скажем, от христианства и ислама. Т. е. фанатично борясь с античной и христианской духовностью за влияние над душами евреев, иудаизм был не только терпим, но попросту безразличен, к тому каким богам поклоняются не евреи. Вторая направленность, на национальную свободу, сыграла существенную роль в истории народа, приведя сначала к окончательному рассеянию евреев по всему свету после заранее обреченного на поражение восстания за независимость под руководством Бар Кохбы против могущественнейшего в то время Рима, а затем к возрождению еврейского государства через 2000 лет после этого рассеяния. И обе вместе они в сильнейшей степени определили изолированность и не сливаемость еврейского народа с другими в период двух тысячелетнего рассеяния.
Христианство, появившееся в период увядания духа иудаизма внутри удушающих его скорлуп и явившееся по сути реакцией на это увядание, было реформацией иудаизма, сохраняющей в основном его изначальную направленность, но усиливающей акцент на духовность, как таковую. Поэтому христианство обеспечило еще более высокий взлет, и как по мне, самый высокий в истории взлет человеческого духа, но духовность эта с самого начала была лишена гармонии, была духовностью экзальтированной, не контролируемой рассудком (религия откровения) и не заботящейся о соответствии со всеми прочими потребностями человека.
В своем отношении к свободе, к равенству, достоинству и демократии, как форме правления их обеспечивающей, христианство еще более пренебрежительно, чем иудаизм: человек- это "раб божий", "блаженны нищие духом", "всякая власть от Бога" и т. д. И в отношении справедливости христианство куда как менее ревностно, чем иудаизм, предпочитая ей милосердие и всепрощение.
Вообще христианство, хоть и появилось как реакция на упадок духа иудаизма, но распространилось не среди евреев, а в Римской империи и ее владениях в период упадка последней, причем распространилось изначально среди рабов после подавления ряда отчаянных попыток освободиться путем восстаний. Для рабов, которые и без христианства были лишены и свободы, и достоинства, и справедливости, и равенства, и надежды на них в этом мире, христианская духовность давала безоговорочное улучшение качества жизни. Однако это было отнюдь не так безоговорочно в отношении евреев, жаждавших и справедливости и национальной свободы и не утративших веру в возможность их достижения. Поэтому, несмотря на упадок духовности в тот период, еврейский народ в массе своей не принял христианства, а пошел за прежними духовными вождями, хоть они и отравляли его жизнь чрезмерной регламентацией и фанатичными распрями между различными ветвями духа иудаизма (типа фарисеев и садукеев) и их организациями.
Христианство же вслед за распространением среди рабов Рима, распространилось среди его свободных граждан (на этапе упадка империи, когда и последним стало тошно жить), а затем среди народов Европы, подчиненных тогда Риму. Со временем христианство породило свою организацию, которая по мере его распространения, становилась все большей силой и по мере усиления все более омертвляла и фанатизировала дух. Это в сочетании с тем, что христианство в отличие от иудаизма не имело направленности на один народ, привело не только к сильной нетерпимости христианского духа к любым другим, но и к экспансионистской тенденции его, сначала в виде миссионерства, а затем в виде многочисленных и кровавых религиозных войн, как с иноверцами, прежде всего мусульманами (крестовые походы), так и, по мере ветвления религии, вследствие ли ее географического расползания (Византия и православие) или расколов на основе реформации (протестантизм) - между христианскими народами и государствами.
Помимо религиозных войн омертвление и фанатизация духа христианства приводили к таким явлениям, как инквизиция, обогащение церковной верхушки и ограбление ею масс верующих, и безоговорочная поддержка самых варварских и жестоких форм власти.
Что касается влияния на качество жизни, то христианство, сильнейше развив духовность и дав ей богатейшую пищу, в том числе и через искусство, вдохновленное этой духовностью, и через обрядность, с другой стороны сильно сократило свободу даже в сравнении с иудаизмом (не считая свободы заниматься живописью, однако тоже сильно урезанной до Возрождения), не говоря об античной демократии. Как уже было сказано, христианство изначально являло собой дух негармонический, экзальтированный. Оно не только относилось с пренебрежением к вышеупомянутым демократическим свободам и таким понятиям как равенство, достоинство, честь и даже справедливость, оно пренебрегало и физиологическими потребностями человека. Более того, в отличие от иудаизма, христианство изначально противопоставило дух плоти, объявив все нормальные физиологические потребности человека греховными, а удовлетворение их в лучшем случае печальной необходимостью, которую можно разве лишь терпеть (и то не всегда). В результате христианство не только породило такие формы жизни с ущемлением физиологических потребностей, как монастыри, скиты, добровольные заточения в пещеры и даже изуверства, вплоть до массовых самосожжений (в отдельных христианских сектах), но и в целом (вместе с монархическим строем, который оно поддерживало) необычайно ущемило удовлетворение всех потребностей человека кроме духовных, в период своего максимального господства, т. е. в эпоху средневековья. Конечно, как всегда, у нас нет инструмента для точного измерения качества жизни, однако представляется почти очевидным, что жизнь рядового европейского жителя времен средневековья, несмотря на высокое развитие и удовлетворение духовных запросов, была довольно мрачна, а иногда и невыносима, в сравнении как с жизнью среднего афинянина времен Перикла, так и с жизнью еврейского пастуха или земледельца времен царя Соломона или периода Хасмонеев.
Что касается влияния на общественные процессы, то христианство, полагающее всякую власть от Бога, послужило весьма существенной и надежной опорой самодержавия в средневековой Европе, хоть и не оно его породило. Всякое восстание против этой власти оно считало неугодным Богу, даже если власть была жестока и невыносима ("Непротивление злу насилием"). Кроме того, христианство в силу его крайнего фанатизма, сильнейше тормозило развитие науки и в этом смысле отбросило средневековую Европу назад в сравнении с античным миром.
Как уже сказано, по ходу омертвления христианства и как реакции на это омертвление и на изначальную не гармоничность были реформации, среди которых главнейшая - протестантизм. Стали также развиваться и другие направления духа, не отрицавшие прямо христианства, а сначала сочетавшиеся с ним, но со временем сильно сократившие сферы его влияния.
Первым из них было Возрождение. Как следует из самого названия, дух этот был возрождением духа античного, естественно не в полном его объеме и с другими акцентами. Интересно, что зарождение этого духа, как и его античного предшественника связано с демократической формой правления, на сей раз среди средиземноморских торговых республик Венеции, Генуи и т. д. Как и в предшествующем случае тяжело в точности сказать, что там было раньше, дух или организация, но если говорить об основном содержании этого духа, так как мы его сегодня представляем, то он сложился заметно позже, чем зародились итальянские республики, тем более, что дух этот распространился и оказал влияние на всю европейскую цивилизацию, не изменив однако монархической формы правления большинства стран Европы. Соответственно и основная направленность этого духа была уже не на демократию, как форму правления, а на гармоническое развитие человеческой личности. Возрождение противостояло прежде всего не монархической форме правления, а духу христианства, хотя и не во всем и не восстало против него прямо. Против чего дух Возрождения действительно восставал - это против свойственного современному ему христианству пренебрежения не духовными потребностями человеческой натуры, в частности в любви между мужчиной и женщиной и в свободе, в частности свободе искусства и науки. "Я верую" Возрождения был Человек гармонический вместе со всеми его потребностями, как духовными, так и физиологическими и в свободе.
Эта гармоничность Возрождения способствовала смягчению христианства в его нетерпимости и фанатизме и послужила основой новому мощному всплеску искусства и развитию науки. Влияние Возрождения на качество жизни было исключительно положительным. Дух Возрождения не породил никакой специфической организации и поэтому не проходил процессов омертвления и фанатизации. Благодаря этому дух христианства в эпоху Возрождения и под его влиянием не только не завял, но достиг своих вершин, особенно в сфере искусства (Вивальди, Бах, Рафаэль, Данте и т. д.). Но параллельно с религиозным расцвел дух чисто человеческий, восславивший красоту человека, его деяний и чувств, но особенно любовь к женщине. (Тот же Данте, Петрарка, Ботичелли).
Возведение Возрождением на пьедестал любви к женщине, а заодно и вообще человеческой любви, например, материнской (все эти мадонны, в которых земная любовь к своему земному сыну соревновалась с любовью к Сыну Небесному) сыграло исключительную роль в обогащении духовной и душевной жизни как современников Возрождения, так и всех последующих поколений, вплоть до наших дней. Атмосфера Возрождения способствовала раскрытию душ, замороженных христианством, которое всякую сильную душевную привязанность, даже мужа к жене и матери к сыну, склонно было рассматривать как греховную, покушающуюся на привязанность к Богу. В атмосфере Возрождения легко было цвести обыкновенной земной человеческой любви и она цвела. Цвели заодно и дружба и привязанность к своему дому и городу и т. д. Теплая, богатая чувством человеческая эпоха. Возрождение повлияло положительно и на общественные процессы, расширив свободы, смягчив фанатизм и подготовив почву для будущих буржуазных революций. Напомню, что хоть дух Возрождения и не был так акцентирован на демократии как античный, но, безусловно, тяготел к ней. Вообще Возрождение создало прекрасные условия жизни для тех, кто жил в его эпоху и оставило неизгладимый след на всей дальнейшей человеческой цивилизации.
Следующим за Возрождением крупным духовным явлением (в принятом мною здесь масштабе) была идеология буржуазных революций и ее дух. Как уже сказано буржуазные революции были, в значительной степени, подготовлены Возрождением и поэтому их идеология во многом явилась преемницей идей Возрождения. Однако не следует представлять дело так, будто буржуазные революции явились попросту средством удовлетворения соответствующего духа на определенном этапе его разгорания. Как сказано выше, возможны и бывали явления человеческой истории, и исключительным движителем которых был дух (упомянутые крестовые походы, например), были явления, где основным движителем являлся желудок (голодные бунты) и были явления, в которых различные духовные и недуховные факторы перемешивались в разной пропорции. В случае буржуазных революций, существенную и возможно главную роль сыграл процесс сугубо материальный, именуемый технической революцией. Хотя сугубо ли он материальный это еще вопрос, поскольку в основе его лежали научные открытия, ну а развитие наук было обязано своей возможностью духу Возрождения. Во всяком случае, нет сомнения, что буржуазные революции были бы немыслимы без революции технической, породившей буржуазию, которая стала основной движущей силой их. Но она стала этой силой не только по причине власти денег, которыми располагала благодаря технической революции. Это был существенный фактор, но не настолько существенный, чтобы политическая власть свалилась в руки буржуазии, как переспелая груша, и буржуазии пришлось бороться за эту власть, бороться, рискуя и кошельками и жизнями и жертвуя ими. Причина готовности и способности буржуазии на борьбу и на жертвы и не готовности других групп - в том, что потребность буржуазии в свободе оказалась наивысшей в сравнении с прочими слоями общества того времени. Мы знаем, что потребность в свободе обладает мощным потенциалом, но одновременно большой гибкостью и ее удовлетворение может откладываться на долгие сроки и даже на всю жизнь. Мы знаем также, что потребность эта может угнетаться до такой степени, что она даже и не воспринимается, не осознается человеком. Наконец, мы знаем, что качество жизни наилучшее, если потребности развиты и удовлетворены, но если они не развиты, угнетены, не осознаются и не удовлетворены, то это еще не наихудшее качество жизни. Хуже когда они развиты, осознаются, но не удовлетворены. Так вот, в эпоху буржуазных революций и предшествующую ей свободы подавляющего большинства населения были жестоко ущемлены, но для основной массы - крестьянства потребность в свободе была также не развита и не осознавалась в эту эпоху, как и в предшествующую средневековую. Они не имели свободы, но и не чувствовали в ней необходимости. Длительным угнетением потребность в ней была как бы атрофирована. Другое дело буржуазия, в которой свободный по природе своей характер ее предпринимательской деятельности пробудил жажду свободы и, хотя потребность эта удовлетворялась у буржуазии больше, чем у крестьянства, но неудовлетворенный потенциал все равно оставался намного выше. Этот потенциал и создал почву для воспламенения духа буржуазных революций, стержнем которого была свобода, именно среди буржуазии.
Слияние неудовлетворенных индивидуальных потребностей в свободе с потребностью духовной в свободе для всех, как идеала общественного устройства, и было основным движителем буржуазных революций.
Что же представлял собой дух этих революций более детально? Как уже сказано, основной его направленностью были свобода и демократия, как политическое устройство, наиболее обеспечивающее ее. (Не случайно, поэтому часть наших современников, вообще, отождествляет демократию со свободой, в чем делает, конечно, ошибку). Превыше всех свобод ставилась, конечно, свобода предпринимательства, та самая, потенциал которой был наиболее высок у буржуазии. Но и политические свободы: печати, высказываний, демонстраций были высоко вознесены и освящены. В отличие от Возрождения, идеологи буржуазных революций открыто восстали против засилия религии, провозгласив и освятив свободу совести и отделив религию от государства. На высокую ступень, по крайней мере, изначальн