Сегодня, слава Богу, у большинства населения еще есть хорошее представление о физическом труде, и им не надо объяснять его издержки. Но по мере автоматизации производства наверняка настанет время, когда физический труд будет казаться не более реальным, чем пирамиды астрала. Поэтому писать о нем лучше сейчас, когда приведенный опыт могут подтвердить, а не тогда, когда на него станут смотреть, как на новые ворота.
Этот материал уже был опубликован под статьей Н.Шлемовой "Философия как спасение души", но вчера удален вместе с рядом комментариев разных авторов. Поэтому воспроизвожу его с небольшой доработкой.
Читаю у профессионального философа и педагога доверительное сообщение:
"Уж поверьте, умственный труд требует больше энергии, чем физический"
(2016-04-18 15:00:05).
На это скажу: не верю, сильно не верю!
И, вероятно, другим будет полезен опыт человека, который имел возможность поработать как физически, так и в аудитории.
Так вот, через пять минут работы ножовкой или ломом выдыхаются даже спортсмены и молодые здоровенные мужики. Кто сам не держал в руках кувалду или кайло, тот может посмотреть по телевизору на специально тренированных хоккеистов, которые вынуждены сменяться каждые 2-3 минуты. А ведь в руках у них легонькая клюшка, и катаются они по гладкому льду, а не бредут с сорокакилограммовым грузом по песку, грязи или по колено в снегу, как иногда приходится работящим людям.
В отличие от этого, никаким умственным напряжением невозможно за то же время довести себя до изнеможения.
За 5-6 часов интенсивной физической нагрузки, даже с периодическими перекурами, можно потерять до 3 кг веса. Разумеется, на заводе не гонятся за спортивными рекордами, но все равно выносливость нужна колоссальная. С непривычки человек просто падает там, где стоял. Или меняет место работы уже на следующий день.
Но дело тут не только в нагрузках. Физический труд не бывает чистым. Ему сопутствуют пыль, грязь, вонь, вредные вещества, холод или жара, травмы и бытовые неудобства. Даже от нейтральной воды получается сырость, а с ней приходят кожные и легочные заболевания. Все это тоже подрывает силы, давит на психику и преждевременно выводит из строя цветущих людей.
Льготы на многих вредных и опасных производствах - это признание обществом объективных издержек физического труда. Но и без особой вредности, например, на стройке при морозном, валящем с ног ветре на высоте 20-го этажа не выдерживают самые закаленные бойцы, уступая свое место на радость гостям из южных республик. Впрочем, у тех радость длится недолго.
Вдали от медицинских учреждений и магазинов появляются проблемы, о которых городские интеллектуалы не догадываются. Преподаватель, самое большее, может испачкаться мелом или грохнуться с кафедры, причем ему немедленно окажут помощь, о которой можно только мечтать в деревне, в поле, или вдали от жилья, где до ближайшего фельдшера 100 км.
По разным причинам (которые большей частью, возможно, субъективные) при напряженном труде сложно удержаться от курения и алкоголя. Бессмысленно вести здоровый образ жизни, когда это здоровье ежедневно гробится на производстве.
Тем не менее, самая грязная работа, если она сделана не по принуждению, а со старанием, то может приносить удовлетворение и давать душевный подъем ничуть не меньше, чем после интеллектуальных занятий.
Очень часто понравившиеся мысли оказываются впоследствии ложными или непринятыми обществом. Вокруг полно нелепых рецептов, носящих явно антиобщественный характер, но полученных якобы от Высших сфер, от Бога и т.п., а потому не подлежащих сомнению и обсуждению. О таком "творчестве" один наш коллега сказал другому коллеге, что его теория представляет интерес только для автора.
Зато мелкий, но всеми видимый и осязаемый успех в быту или на производстве придает уверенность, вдохновляет на новые дела. Пусть не на великие. Но не всем же придумывать порох и изобретать радио. Кому-то надо копаться в навозе, чтобы философам было что кушать, потому как миры Абсолюта никого не снабжают котлетами.
Преподавание - это тоже, конечно, не курорт. Оно часто сказывается на горле, ногах, нервах, но вовсе не обязательно. Обычно ученые до глубокой старости ходят в институт, пока их оттуда не вынесут с чувством глубокого прискорбия. Мой начальник говаривал, что ученым можно вообще не платить, а, наоборот, надо брать с них деньги, но они все равно будут ходить на работу.
При благодарных слушателях оратор не заметит, как отстоит хоть 10 часов. Многим только волю дай поговорить!
Впрочем, никто заставляет стоять перед слушателями даже 8 часов, которые обычно выстаивает станочник. Вещать можно сидя и даже полностью парализованным, как С.Хокинг. В мою бытность нагрузка ассистентов составляла 16 учебных часов в неделю, а для гуманитариев, бойцов идеологического фронта, и того меньше. По мере ценности ученого его нагрузка могла нисходить до нуля, лишь бы он своим именем освящал все, что творится в институте. Причем за 3-4 месяца в году школьных или студенческих каникул преподаватель числится вкалывающим и исправно получает зарплату, хотя делать ему фактически нечего.
При такой нагрузке некоторые мои коллеги без заметного ущерба для своего здоровья умудрялись еще подрабатывать одновременно в пяти-шести местах, не забывая и репетиторство, хотя о них никак нельзя было сказать, что бедность заставляет их вкалывать. Кому-то не хватало на машину, у кого-то жене на бриллианты.
Наука никогда не была легким занятием. Сначала надо много учиться. Но ее трудность - не в напряжении мышц или воли, а обычно лишь в отсутствии результатов. Никаким напряжением и по заказу нельзя открыть неизвестно что. Оттого - снисходительность при неудачах.
При физическом труде, наоборот, существуют четкие нормы, за невыполнение которых по головке не погладят. И в первую очередь станут смотреть не на то, что сделано, а на то, что не сделано.
Мысли хорошо складываются в тепле, уюте, в расслабленном состоянии. Поэтому если не считать выбивание денег на оборудование и эксперименты, то затрат энергии ученого собственно на мышление - практически никаких. Неудивительно, что умственный труд на протяжении веков был привилегией правителей, знати и богачей.
Я далек от того, чтобы противопоставлять физический труд умственному. Для всестороннего развития человеку ничто не должно быть чуждо. Но я не поддерживаю теоретиков, витающих в мирах Абсолюта и не имеющих ни малейшего представления о лопате и вообще о физическом труде, и при этом крайне неуважительно отзывающихся о людях труда. Не обязательно глубоко вникать в разные виды деятельности, но те, кто берется учить других, должны сами показывать пример гармоничного развития.