Преступность - бизнес другим путем.
"Какова цель человеческой жизни? Стать богатым. Каким путем? Нечестным быстрее, честным дольше. Честным, только если иначе нельзя." Марк Твен
Преступность существовала всегда, во всех общественных системах, но ее специфика и размах всегда определялись доминирующими в обществе культурными ценностями и социальными целями. Когда общество определяет смысл человеческой жизни как создание богатств, оно выдвигает в авангард тех кто способен создавать больше других и быстрее других.
Законы юридические и нравственные нарушались всегда, и всегда осуждались как деградация человека, как предательство священных норм жизни. Но, к середине 19-века, когда сформировалось рыночное, капиталистическое общество, преступление стало оцениваться иначе.
Принцип рынка - "купить дешевле, продать дороже" изначально предполагает отсутствие правил честной игры. Как говорил еще Цицерон, - "Рынок - это призвание тех, кто покупает для того чтобы перепродать подороже, и они не могут это сделать без наглого и беззастенчивого обмана." Энгельс называл экономику формой дозволенного обмана.
В докапиталистическую эпоху преступление воспринималось как индивидуальный выбор, приводящий к распаду личности. В 20-веке преступление перестало быть выбором личности, утратило трагедийные черты. Как в жизни, так и в литературе, преступление стало будничным социальным явлением, одним из способов решения жизненных проблем и, прежде всего, проблем экономических.
Теодор Драйзер в своих романах - "Титан", "Гений", "Финансист", показывает героя, Каупервуда, который переступает все законы этические, нравственные, юридические, но все это полностью оправдано Американской Мечтой, мечтой об индивидуальном успехе. Честный путь к мечте долог и мало эффективен.
"Общество делится на рабов, живущих по принципам рабской морали, и тех кто способен переступить мораль - это те, кто способен создавать богатства и умеет властвовать.", - пишет Драйзер в 1913 год, - "Удел слабых поражение. В отличии от сильных они боятся общественного мнения. Они слишком трусливы, чтобы пойти на риск взять что-либо чужое. Они называют преступниками тех, кто ищет власти и богатства. Миллионеры же, гангстеры и мошенники достигают успеха, потому что борются и поэтому побеждают."
Заявление Драйзера может показаться преувеличением, Драйзер литератор, а литература всегда пользуется преувеличением как профессиональным приемом, но об этом, почти в тех же выражениях, говорит человек практики, закончивший лишь четыре класса церковной школы, не прочитавший в своей жизни ни одной книги, Луиджи (Лаки) Лучиано, босс боссов мафии 30-ых - 40-ых годов, - "Каждый хотел бы отнять что-либо у других, только у большинства не хватает смелости. У нас, у Мафии, она есть."
Классик литературы и "титан" американского преступного мира, также как и Раскольников Достоевского, делят мир на героев и "тварей дрожащих". Если следовать идее Достоевского о том, что нельзя пролить "слезинку ребенка", тогда нужно отменить Прогресс. На миллионах "слезинок" строится мир материалистической цивилизации.
"Страна предоставляет тебе выбор - или тебя грабят, или ты грабишь.", говорил Барнум, создатель самого известного в Америке начала 20-го века цирка и выставок чудес света. Другая знаменитая фраза Барнума, "Простаки рождаются каждую минуту" (There's a sucker born every minute), имеет сегодня не меньшее значение, чем 100 лет назад, когда она была произнесена. Ты или "sucker", недотепа или "swindler", "sharpie", острый, находчивый, тот, кто на ходу подметки рвёт, способен всех обвести вокруг пальца.
Турчанинов, полковник генштаба русской армии, иммигрировавший в Америку в 1856 году, ставший бригадным генералом в армии Севера в годы Гражданской войны, - "Smart guy, по-нашему ловкач, пройдоха, здесь великое слово. Будь человек величайший негодяй, в каком бы то ни было классе сословия, если он не попал на виселицу, он то и почтенный. За ним ухаживают, его мнение первое во всем, его суждениям и приговору верят более, чем библии."
Турчанинов судил Америку с точки зрения этики, религиозной морали, но Америка строилась как рыночное общество, а на рынке существует лишь мораль успеха. В феодальном обществе богатства приобретались насилием, рыночная демократия предложила более цивилизованные формы, обман, построенный на убеждении.
"Вся наша жизнь построена на завоевании доверия в деловой, политической и индивидуальной сфере, и успеха добиваются только те, кто обладает способностью убеждать, способностью продать свой товар, свои идеи, самого себя." Социолог Джеймс Комбс.
Главный инструмент убеждений - язык, и он отражает приоритет тех или иных отношений между людьми в данной культуре, часто просто в количестве используемых слов.
В американском варианте английского языка существует больше терминов для обозначения различных типов обманщиков и приемов обмана, чем в других языках мира: - frauds, charlatans, deceivers, dissemblers, tricksters, swindlers, mountebanks, impostors, hoaxers, fixers, cheats, pretenders, cynics, hypocrites, hoodwinkers, four-flushers, bunk, baloney, buncombe, sham, shilling, bamboozle, him-hamming, chisel, welsh, snake oil, bluffing, a bum steer, rook, flummox, selling a bill of goods, the put-on, a raw deal, diddling, swindling, the snow job, the come-on, the gambit, the royal shaft, the set-up, being fleeced, getting burned, the ream job, conning.
Большинство из этих терминов непереводимы, они отражают специфику деловых и человеческих отношений характерных только для американской культуры, а широта терминологии говорит о степени распространенности и изощренности обмана.
Гарри Линберг в своей работе "Тhe Confidence Man in American literature", "Мошенник в американской литературе", анализируя популярные персонажи наиболее читаемых книг, показал, что большинство литературных героев в них представлены как гении обмана и манипуляций и публика узнавала в них широко распространенный социальный тип. Для мошенника общество - это сборище недоумков (suckers), которых он может убедить в своей заботе об их благополучии и, таким образом, за чужой счет, создать благополучие собственное.
Какой же разумный человек будет действовать против собственных интересов? Но мы не всегда верим собственным чувствам и убеждениям и готовы доверять тем, чьи убеждения логичнее и эмоционально более интенсивны, чем наши. Манипулятор, как правило, не использует открытый обман, чаще он пользуется логикой доказательств и эмоциональным давлением.
В первой половине ХХ века техникой манипуляции владел только тонкий слой населения, бизнесмены, капиталисты, финансисты. Во второй половине ХХ века, с вовлечением масс в экономический процесс, техникой манипуляций стали овладевать все социальные слои. Все, в той или иной степени, стали бизнесменами, капиталистами, финансистами, играют на бирже, вкладывают свободные деньги в бизнесы, участвуют в различных формах деловых отношений, а в них самым важным является умение убеждать, умение купить дешевле, продать дороже.
В общественной шкале престижа, мошенники, добившиеся значительного успеха хитроумным обманом, традиционно занимали очень высокие места. Умение продать товар, который никто в здравом уме не купит, умение продавать все, даже то, что продать нельзя, требует активного творчества.
Продажи, в широком социальном смысле, это искусство, оно требуют таланта, творчества, изощренной изобретательности, выдумки и, если они приносят большие доходы, то это не может не вызывать преклонения публики перед мастерством манипулятора.
Скандинавский драматург Кнут Гамсун, побывавший в США в 20-ые годы ХХ века, - "Общество смотрит на крупные аферы с симпатией и часто с восхищением. Способность обмана в крупных масштабах в глазах публики выглядит как выражение изобретательности, характерной черты янки, а пресса с умилением описывает технические детали аферы и восторгается точностью, ювелирностью работы мошенников."
Древние греки относили торговлю и воровство к разряду искусств, небесным покровителем которых был бог Меркурий.
Америку недаром называют страной неограниченных возможностей, "Land of unlimited оpportunity", где "Sky is the limit", предел только небеса, и, по замечанию социолога Эмиля Дуркхайма, если возможности беспредельны, то и ограничения, практические и моральные, могут быть преодолены.
Специфическое прошлое Америки, где цивилизация создавалась в условиях первозданной природы, сформировало характерный подход к решению проблем, использовался самый короткий и самый простой путь. В борьбе с природой моралист не выживал, мораль - результат развития цивилизации и вне цивилизации неприменима. Поступок правилен, когда он ведет к выживанию, и неправилен, когда ставит жизнь под угрозу, на моральные реминисценции просто не было времени.
Америка создавала новый мир, новую цивилизацию, противостоящую природе в своем материальном воплощении и, в то же время, возвращала человеческое общество к тем формам отношений, которые существовали в природе, борьбе за выживание, в которой побеждает сильнейший. Условия конкурентной борьбы требовали творческого подхода и мгновенных решений, уголовные законы и законы морали усложняли путь к достижению цели, поэтому преступление, как инструмент делового процесса, стало органической чертой нового общества.
Генри Торо: "Вынужденный опираться только на себя, американец определяет свою свободу, как независимость от закона и традиций. Американец принимает закон, когда он на его стороне, и отвергает, если он против. Только он сам решает, что справедливо и что нет."
Экономическая свобода, которую предоставил массам демократический капитализм, открыла все шлюзы для творческой энергии народа, и эта энергия сметает на своем пути все барьеры, стоящие на пути. Это борьба всех со всеми, и в ней выигрывают те, кто способен находить самый короткий путь к успеху, нарушать правила игры, игры с высоким уровнем риска.
Характерен взрыв преступности в постсоветской России, когда появились небывалые возможности для индивидуального предпринимательства. Первыми российскими предпринимателями стали те, кто имел уголовный опыт, опыт приобретения богатств в условиях высокого риска. Уголовный мир был лучше приспособлен к деловой игре, чем основное население, приученное Советской властью к экономической и социальной пассивности.
В стабильной экономике преступность сдерживается всеми общественными институтами, стабильная экономика позволяет большинству населения использовать приемы обмана и манипуляции не выходя из рамок закона. При отсутствии стабильности, как это произошло с появлением свободного рынка в бывшем Советском Союзе, индивидуальное предпринимательство выбрало самый простой путь к достижению цели - игнорирование всех законов.
Обман, мошенничество и убийства превратились в распадающейся экономической системе России в основное средство концентрации богатств, они обнажили конструктивные принципы бизнеса, сделав наглядным то, что скрывалось за декорациями приличий в налаженном экономическом механизме. И это закономерно, что уголовники, самая активная часть населения, стали авангардом развития капитализма в России. Бизнес без риска может существовать лишь в застывших бюрократических, государственных формах, и, как правило, мало эффективен.
Уровень уголовной преступности - показатель того, в какой степени общество его принимает. Чем выше уровень его видимого слоя, тем шире преступность, в самых разнообразных формах, распространена в обществе в целом. А в России, обман всех всеми, во все времена, воспринимался как нормальная форма отношений.
Как писал Карамзин в письме к другу в Европе "Как дела в России?" - "Воруют!". Разумеется, воровство это не русская национальная черта, но, в России оно имеет свою специфику, в нищей стране все воровали у всех. А в советское время, когда десятки миллионов прошли через тюрьмы и лагеря, и уголовная феня превратилась не просто в обиходный повседневный язык, блатной лексикон отражал принцип, на которых строятся человеческие отношения. В постсоветский период, когда рухнули декорации самого справедливого общества на земле, это качество российской жизни стало наглядным и откровенным. Принцип "Честность - признак наивных дураков" стал обиходным лозунгом дня.
На сегодняшнем богатом Западе воровать друг у друга и обманывать по мелочам, соседа, коллегу, друга не имеет никакого смысла. Да и в экономической сфере преступления не выглядят настолько чудовищно, как в России, западная цивилизация выработало сложные ритуалы, создававшихся в течении двух столетий рыночных отношений, за которыми механизм обмана и манипуляций просматривается с трудом.
"Бесконечны напоминания прессы о беззаконных операциях в России. Но экономические преступления в России выглядят как наивный провинциализм в сравнении с отточенной стилистикой гигантского мошенничества западного коммерческого мира. ...В этом наиболее наглядное преимущество западной цивилизации перед Россией. Западный человек получает достаточную тренировку в рационализации бизнеса, и уважение к закону. Он не будет надувать кого-то по мелочам. Обман по мелочам не продуктивен. Западный бизнесмен, перед тем как совершить незаконную операцию, консультируется с юристом, и, в основном, старается держаться внутри границ закона, который, при помощи опытного адвоката, всегда работает в его пользу. У русских же нет многовековой практики ведения бизнеса. Поэтому русский бизнесмен, совершая точно такую незаконную операцию, как и его западный коллега, делает это непрофессионально, т.е. грубо и вульгарно, нарушая все правила приличий о которых имеет самое смутное представление. Он не озабочен даже тем, чтобы скрывать следы, и достаточно недальновиден и туповат, чтобы обманывать даже там, где в этом нет абсолютной необходимости. У русского нет того артистизма, внутренней дисциплины и того опыта обмана многих столетий, который есть у западного бизнесмена. Русский действует импульсивно, спонтанно, варварски. Склонность к преступлениям у русских не больше, а более очевидна. Она осуществляется в самых неприхотливых и неприкрытых нецивилизованных формах, а это не может не вызывать яростный протест у Запада. Не умея носить сложный маскарадный костюм благопристойности, над которым Запад работал веками, русские, в своем наивном невежестве, открывают для всеобщего обозрения сам механизм бизнеса." Социолог Филлип Слатер.
В 90-ые годы ХХ века Россия повторила американский путь. В США, в 19-ом веке, в начальный период развития индустриальной экономики, откровенное взаимное надувательство в бизнесе, без маскарада благопристойности, также было общепринятым правилом. Бюрократическая структура бизнеса еще только создавалась, экономического законодательства не существовало, что позволяло использовать любые формы творческого подхода, поэтому обман, в среде деловой элиты, был откровенным и наглым.
Джон Пирпойнт Морган, создатель американской банковской системы, знавший, более чем кто-либо другой, психологию людей бизнеса, говорил, - "Я отношусь к людям с уважением, ко всем без исключения, но что касается людей бизнеса, то в их компании я бы не оставил свои ручные часы без присмотра."
Экономическая элита страны во времена Моргана была немногочисленна и составляла не более нескольких десятков тысяч. В постиндустриальную эпоху, массы были вовлечены в деловой процесс в качестве его активных участников, и нарушение законов стало массовым явлением.
С начала 50-ых годов национальный продукт на душу населения увеличился в три раза. За эти же 50 лет преступность в экономике увеличилась в 5 раз. Каждый ищет короткий путь, возможность обойти закон в своей сфере деятельности - это увеличивает коэффициент полезного действия любого бизнеса. Юридические законы и законы морали сдерживают динамику развития, и бизнес, в поиске самой короткой дороги, идет в обход правил, законов и морали.
Социолог Джеймс Комб видит американскую культуру бизнеса, как "Культуру обмана", таково название его книги. По его мнению, народный капитализм не мог не привести к популяризации приемов и техники бизнеса, ранее характерных только для узкого круга "титанов", "финансистов" и "гениев", - "взаимная манипуляция и обман стали этической и процедурной нормой нашей культуры".
Социология, как и литература, использует обобщения, часто преувеличивает, чтобы более эффектно доказать свои тезисы. Но вот пример из практики делового мира:
Джимми Салливан, член директората Нью-Йоркского департамента школьного образования, укравший из городской казны миллионы, в свое оправдание на суде привел следующий довод, - "Каждый у кого-то крадет, и это не нарушение правила, это правило. Это 95%. Кто-то крадет немного, кто-то больше. Впрочем, мы всегда были нацией, где гангстеры и мошенники превозносились до небес. Это часть Американской мечты."
Традиция обмана, манипуляций и жульничества сформировалась уже в первые годы существования британских колоний. Первым известным мошенником в истории Америки был капитан Самуэль Аргалл, назначенный вице-губернатором Виржинской колонии в 1616 году. Через два года он захватил все что принадлежало общине, и сбежал, оставив от всего общинного богатства шесть коз. Все, что можно было вывезти, он погрузил на свой корабль и в Англии продал с большой выгодой. Оплатив услуги адвокатов частью своей добычи, он смог не только уйти от суда, но, раздав взятки нужным людям, получил звание пэра за свои заслуги в освоении новых территорий в Америке, и был назначен представителем британской короны в Совет Американских Колоний.
Джон Ханкок, организатор Бостонского чаепития, с которого началась Американская революция, накопил огромные богатства, занимаясь поставкой в колонии контрабандных товаров.
Создатели американской конституции, Роберт Моррис и Джеймс Вильсон, входившие состав Конституционного суда, состоящего из девяти человек, участвовали в гигантской афере по продаже несуществующих земельных участков.
Представители власти всегда были активными участниками делового процесса.
В 1789 году финансист Генри Бикман заплатил муниципалитету Нью-Йорка 25 фунтов стерлингов за 23 мили территории, весь западный берег острова Манхэттен. Тогда этот участок общественной земли, появившись в открытой продаже, мог стоить 5.000 фунтов стерлингов. Каков был размер взятки, данной муниципальным чиновникам, осталось неизвестным. Одна из улиц Уолл-Стрита носит сегодня имя финансиста Бикмана, Beekman Street.
Чарльз Диккенс, после своего путешествия по Соединенным Штатам, писал в своих "Американских записках" в 1842 году, - "У них в почете умение ловко обделывать дела ... и оно позволяет любым плутам, которых стоило бы вздернуть на виселицу, держать голову высоко, наравне с порядочными людьми. Мне не раз приходилось вести такой разговор, - "Ну разве не постыдно, что имярек наживает свое состояние самым бесчестным путем, а его сограждане терпят и поощряют его, несмотря на все совершенные им преступления. Ведь он позорит общество! Да, сэр. Он признанный лжец! Да, сэр. Совершенно бесчестный, низкий, распутный тип ! Да, сэр. Ради всего святого, за что же вы тогда его уважаете ? Видите ли сэр, он ловкач, shrewd, smart guy."
Финансовый гений и патриот Америки, Корнелиус Вандербильт, во время Гражданской войны 1861-1865 годов, продал Северу несколько десятков судов, списанных на слом. Он купил их перед началом войны, предчувствуя возможный спрос в случае начала военного конфликта. В связи с тем, что правительство остро нуждалось в увеличении своего морского флота, а на постройку новых кораблей не было времени, Вандербильт продал старые посудины по цене новых, и, при проверке их ходовых качеств они затонули. Естественно, что он не мог бы заключить эту сделку без помощи друзей в закупочной комиссии Конгресса.
Таммани Холл, название группы политиков и бизнесменов, покупавшей и продававшей назначения на общественные должности, проводившей законы, выгодные лишь большому бизнесу, в Нью-Йорке второй половины 19-го века. Таммани Холл в американской истории стал символом предела политической коррупции. Глава Таммани Холл, Босс Планкетт, произнес историческую фразу, - "Когда я вижу открывшиеся возможности, я ими пользуюсь.", (I've seen my opportunities, and I took them!). Мистер Планкет, уйдя с поста, тем не менее, остался в памяти народной как мастер своего дела, мастер политической и экономической игры.
Shrewd, smart guy сегодняшнего дня также пользуется всеобщим уважением, и, как во все времена, играет важную роль в общественной жизни.
1975 год. Предвыборная кампания в Майами. Кандидат в президенты, Джимми Картер, выступает на банкете перед представителями большого бизнеса. Входной билет - $1,000. Картер разъясняет основной лозунг своей предвыборной программы, честное правительство. Рядом с ним на подиуме сидят: мэр Майами, только что отсидевший срок за уклонение от налогов, два сенатора от штата Флорида, в этот момент находящихся под судом за проталкивание закона о льготах, в сферах представляющих их персональные деловые интересы, руководитель одного из министерств, находящийся под судом за получение взятки, и 3 представителя других министерств, обвиненных в хищении государственных средств.
В период президентства Клинтона, в 1994 году, казначей США, Каталина Билларандо, была приговорена к четырехмесячному заключению за уклонение от уплаты налогов.
Бесчисленные скандалы, связанные с обманом и мошенничеством, на страницах американской прессы часто выглядят как нарушение общепринятых правил, как отклонение от нормы. Но манипуляции и аферы являются органической, неотъемлемой частью деловой игры.
Когда в 1938 году, обман и манипуляция ценами в доставке авиационной почты достигло таких размеров, что правительство было вынуждено закрыть все авиа-кампании вовлеченные в аферу, председатель Торговой Палаты США Вилли Роджерс выступил со следующим заявлением, - "Если мы будем закрывать какие-либо индустрии в связи с мошенничеством, то мы должны будем остановить всю экономику страны".
Но скандалы в сфере политики и большого бизнеса характерны не только для Америки, с неизменным постоянством они происходят и в европейских странах. Разница в размахе, масштабе. Масштабы - это специфика Нового Света, она видна в самой природе Соединенных Штатов, в ее архитектуре и также в размахе преступности.
В 1949 году состоялось совещание представителей оккупационных войск в Германии. На повестке дня стоял один вопрос, грабеж складов в армиях союзников. Основными участниками ограблений были американские солдаты и офицеры всех рангов, тем не менее, американские представители были оскорблены тем фактом, что вина возлагается только на военнослужащих США, напомнив о том, что крадут не только американцы, но и французы и англичане.
Представитель Франции привел следующий довод, казавшийся ему неопровержимым, - "Что украдет французский солдат? Блок или два сигарет (сигареты в послевоенной Европе использовались как форма валюты). Что украдет американский солдат? Он угонит целый поезд, вовлечет в свой бизнес не только солдат, но и офицеров, подкупит поездную бригаду, зафрахтует десятки грузовиков, создаст сеть распространения". "Это уже не воровство, а большой, хорошо организованный бизнес", ответил ему представитель американских оккупационных войск.
Грабеж побежденных стран существовал во все времена, во время Второй Мировой войны грабили и советские офицеры и солдаты, и в этом не отличались от своих французских и английских коллег, как правило, это были подвернувшиеся по случаю воинские трофеи. Советские генералы и маршалы отправляли из Германии в Союз целые составы разнообразного добра для личного пользования.
Американский же солдат, в отличии от мародеров других стран, относился к грабежу как к делу, к бизнесу, который требует вложений труда, инициативы, и умения создания организации.
Когда в период Американской Революции из волонтеров-минитменов, партизанских отрядов восставших, создавалась регулярная армия, Джордж Вашингтон, главнокомандующий, пригласил из Европы профессиональных военных, в основном немецких офицеров, которые должны были эту армию создать. Один из них, капитан фон Стюбен, возглавил офицерский корпус, и в течении нескольких месяцев мурштровал будущих солдат. Отчитываясь перед Вашингтоном за проделанную работу, в ответ на его вопрос, "Можно ли из американца сделать солдата?", фон Стюбен ответил, - "Не думаю. Немецкий солдат носит в своем ранце жезл маршала, американец бизнес-план, он и войну видит как бизнес."
Начиная с отцов-пиллигримов, для которых труд был высшей религиозной ценностью, по сегодняшний день, умение делать Дело - высшая оценка человеческих качеств, даже если это дело уголовное, преступное. В общественном сознании успешный преступник-профессионал такой же бизнесмен, как и любой другой, он человек Дела. Что не вызывает уважение у общества, так это отсутствие профессионализма, хватательный рефлекс уличного вора вызывает только презрение.
В фильме "Крестный отец", глава итальянской Мафии, Карлеоне, объясняет своим соратникам, что Мафия (ее итальянское название Коза Ностра - Наше Дело), это не шайка уличных воришек, это бизнес в сфере сервиса, который потребитель не может получить через легальные каналы. Публика хочет секса, свободный доступ к которому перекрыт законом. Она его получит. Мгновенное получение денежных займов, минуя затяжную бюрократическую процедуру банка, разумеется, под огромные проценты. Возвращение долгов кулаком и пистолетом, которые в суде потребуют многолетних и часто безрезультатных процессов. Существует потребность убрать врага, конкурента, нежелательного свидетеля, мафия вам поможет.
Менеджмент корпорации Карлеоне анализирует эффективность и продуктивность вложений средств и рабочей силы, и делает это с той же тщательностью и профессионализмом, как и любая другая корпорация.
Преступность существует в любой стране мира, но воспринимается обществом по-разному. Американский подход демонстрирует национальный приоритет - уважение эффективности и производительности любого труда. Организованная преступность - это не сборище мелких воришек, таскающих все что плохо лежит, гангстерские кланы построены на принципе социальной иерархии, железной корпоративной дисциплины, специализации труда и создании рынка сбыта. Это бизнес, дело, требующее полной отдачи и профессионализма.
Когда после развала Советского Союза в США появились российские уголовники, они пытались войти в контакт с итальянской мафией, но, оказалось, что единственная профессиональная работа, которые они были способны выполнять для преступной корпорации, б